Том 3. Тигр на улице - Страница 6

К оглавлению

Отчего горит бензин?
Почему летает муха?
Почему жужжит комар?
Почему в пустыне сухо?
Почему земля как шар?

Профессор:

Прекратите этот крик!
Я профессор и старик,
я с галдёжем не в ладу,
я от крика упаду.

Ребята:

Тихо!
Тихо!
Тихо!
Ша!

Профессор:

Я сижу едва дыша!
Вьётся кончик бороды,
дайте мне стакан воды.

1935

Крысаков и две собачки

<1>

Любитель маленьких щенков
Иван Иваныч Крысаков.

Он каждый вечер ровно в пять
Идет на улицу гулять.

— Погасла трубка. Не беда.
Ее зажжем мы без труда.

В кармане книжка и пакет,
И только спичек нет как нет.

— Иван Иваныч, погляди —
Табак и спички позади.

— Друзья мои, я очень рад,
Вот вам в награду мармелад.

Иван Иваныч Крысаков
Берет за пазуху щенков,
Приносит их к себе домой
И ставит на пол пред собой.

— Отныне, милые друзья,
Вы заживете у меня.

— Но, чур, не прыгать, не скакать,
Когда я буду рисовать.

Иван Иваныч вдруг зевнул,
В кровать зарылся и заснул,

И двое маленьких щенят
В ногах хозяина храпят.

<2>

Иван Иваныч Крысаков
Проснулся весел и здоров.

Мольберт подвинул, и чуть свет
Рисует тетушкин портрет,

А два приятеля в углу
Кончают завтрак на полу.

Но из-за кости мозговой
Вдруг начинают страшный бой.

Уже вцепился в Бома Бим,
Как вихрь он бросился за ним.

И от него несчастный Бом
Визжа спасается бегом.

— Держи его! Прыжок, другой…
— Иван Иваныч, что с тобой?

— Куда девался твой портрет?
Увы, на шею он надет.

И горько плачут две собаки:
Вот до чего доводят драки.

1935

Новый город

Скажи, товарищ,
Неужели
Четыре года не пройдут,
Как этот лес
И холм зеленый,
И это поле —
Вдруг исчезнут?
Скажи, товарищ,
Неужели
Когда-нибудь
На холм зелёный
Взойдёт разведчик молодой
С мохнатой сумрачной собакой,
И люди шумною толпой
Зелёный холм
Возьмут атакой?
Раскинут лагерь.
Смех и говор.
Горит костер.
И ловкий повар
Уже в котле мешает ложкой,
Уже протоптанной дорожкой
Бежит с ведром к реке посланец,
Уже раскрыт походный ранец,
И вынут плед оттуда прочь, —
Должно быть, скоро будет ночь…

Смотри! Прошло четыре года,
Зажёгся новый день, и вот:
Преображенная природа
Над миром заново встаёт.
Бежит с холма трамвай шумливый,
Сады раскинуты кругом,
И над толпою торопливой
Советский флаг шумит крылом.

Машины пилят, рубят, роют,
Одни поют, другие воют,
Тромбуют, режут, пашут, сеют,
Стоят, ползут, летают, реют.
И там, где раньше в лес дремучий
Вела звериная тропа,
Бросая в небо дыма тучи,
Стоит высокая труба.
А рядом дом,
За ним другой.
Железный мост,
Вися дугой
Через овраг, —
Огнями блещет.
А там,
В овраге,
Бурно плещет
И зло бурлит
Поток подземный,
Ревёт
И пеной воду мутит,
И точно вихрь
Турбину крутит!

Скажи, товарищ,
Неужели
Здесь был когда-то лес дремучий,
И поле, с ветрами играя,
Травой некошеной шуршало:
И среди поля холм зеленый
Стоял, как поля страж зеленый,
Скучал, томился и не ведал
Великой участи своей?

1935

«Жил-был музыкант Амадей Фарадон…»

Жил-был музыкант Амадей Фарадон,
Амадей Николай Фарадон.
Когда он на флейте играл
тю-лю-лю,
лягушки плясали
турлим
тю-лю-лю,
турлим
тю-лю-лю,
турлим!

Когда он играл на трубе
ту-ру-ру,
собаки плясали
фарлай
ту-ру-ру,
фарлай
ту-ру-ру,
фарлай!

Когда он на цитре играл
динь ди ринь,
цыплята плясали
тундрун
динь ди ринь,
тундрун
динь ди ринь,
тундрун!

Когда Николай Амадей Фарадон
играл на литаврах
дундун
дири дон,
коровы плясали
дундун
дири дон,
дундун
дири дон,
дундун.

<Ноябрь 1935>

Что это значит?

У трамвайной остановки
Я задумчиво стоял.
У трамвайной остановки
Я трамвая поджидал.

Вдруг смотрю,
Смотрю — и вижу:
Храбрый Шульц бежит рыча,
А за ним
Все ближе, ближе
Мчится Якли хохоча.

Скачет Марли,
Скачет Ергли
В полосатом колпаке,
Скачет Михель,
Ганс
И Вейтли
С толстой палкою в руке.

Боб, соломинка и уголь
Мчатся быстро впопыхах.
Серый волк бежит угрюмо
С Красной Шапочкой
в зубах.

А за ним
Быстрее лани
В шляпе с лентой и пером,